Марк Куинн © Фото: Валерий Леденёв
Известный художник рассказал ИРИНЕ КУЛИК о феномене «постчеловеческого», сходстве между кровью и мрамором и «молодых британских художниках» как простом стечении географических обстоятельств
– Вы создавали скульптурные портреты ампутантов, трансгендеров, людей, подвергших себя радикальным физическим трансформациям. Например, Зомби-боя, чье тело сплошь испещрено татуировками, превращающими его в подобие живого экорше, или «Человека-кота», сделавшего множество пластических операций для того, чтобы его лицо стало похожим на морду хищника из семейства кошачьих.
Все эти сюжеты близки к проблематике posthuman, постчеловеческого, интерес к которой возник в начале 1990-х годов – будь то одноименная выставка, которую куратор Джеффри Дейч представил в 1992 году, или некоторые произведения научной фантастики, например, романы Уильяма Гибсона. Вы и сегодня полагаете, что мы стоим на пороге некоего эволюционного скачка, после которого человек сможет пересоздавать себя по собственному усмотрению? И где проходит грань, отделяющая человека от постчеловеческого существа?
Я полагаю, что идеи posthuman все же являются достоянием культурной идеологии 1990-х. Вера в то, что человек может преобразовать себя, стать чем-то новым, – это своего рода утопия. Я не утопист, а реалист, и думаю, что бы человек с собой не сделал, он все равно останется человеком.
– Ваш самый знаменитый автопортрет создан из вашей же крови и может сохранять свою форму лишь в специальной морозильной камере, как и другой ваш автопортрет, из замороженного вина, представленный на московской выставке.
Портреты же других людей вы создаете из более традиционных материалов, в том числе бронзы и мрамора, которые сохраняют образ человека на века. Значит ли это, что образ другого человека вам представляется более стабильным, чем ваш собственный?
Честно говоря, я не думал о том, что другие тверже, чем я. Мрамор и бронза только кажутся более стабильными, чем жидкие кровь и вино или человеческая плоть. Мрамор – это лишь застывший поток некогда жидкой горной породы, а бронзу вообще нужно плавить, чтобы создать из нее скульптуру. Любой материал способен к трансформации, он меняет свою форму и агрегатное состояние и в результате разрушается. Просто в клетках человеческого тела эти процессы происходят быстрее, чем в молекулах мрамора. Так что в конечном итоге история о материалах – это история о времени.
Марк Куинн © Фото: Валерий Леденёв
– Вас относят к «молодым британским художникам». Что это, по вашему мнению, поколение или все же направление в искусстве? Что у вас общего, например, с Дэмианом Херстом или братьями Чепменами?
Это просто географическое стечение обстоятельств. Так получилось, что все эти художники появились в Лондоне в один и тот же период, и их работы покупал Чарльз Саатчи. Но это очень разные художники. Может быть, единственное, что нас связывает – это то, что мы пытались привнести в искусство реальность, а не делали просто искусство об искусстве.
– Мне казалось, что с Херстом и Чепменами вас связывает некий общий вкус к гротескному и мрачному…
Мое искусство не мрачное, а вполне оптимистическое, как мне кажется …
– Как вы находите моделей для своих скульптур, людей с различными увечьями и физическими модификациями? И как они сами относятся к тем портретам, которые вы создаете?
Я начал свои поиски через комитеты Параолимпийских игр. Моим первым героем был Питер Халл, пловец-параолимпиец, родившийся без рук и ног. Когда он давал свое согласие стать моделью для портрета, он шел на известный риск, потому что не знал, что я собираюсь делать. Но когда скульптура была готова, все увидели, что я не эксплуатирую людей с физическими недостатками, но показываю, что их тела так же обладают своей особенной красотой.
– Что такое для вас человеческий глаз, огромные изображения радужной оболочки, которые на ваших картинах превращаются в абстракцию?
Это и есть парадоксальное сочетание абстракции и реализма. Наш глаз – это и наша идентичность, потому что радужная оболочка уникальна у каждого человека, и то, посредством чего мы воспринимаем мир, и совпадающие образы микрокосма и макрокосма, когда глаз сам по себе выглядит как целая планета или вселенная.
Вопросы задавала Ирина Кулик
Выставка Марка Куинна «Большое колесо продолжает вращаться» открыта в Мультимедиа Арт Музее (Москва, ул. Остоженка, д. 16) до 16 декабря
